Гном подобрался к Гурлаку слева и вонзил топор в левое плечо орка, в его толстую кожу. Острое стальное лезвие как бумагу разрезало тунику из бычьей шкуры и вошло в толстую плоть, разрубив мышцу. Удар заставил Гурлака зарычать, боль и гнев зажгли пылающую жажду боя. Левой рукой он взял камень и расколотил его о шлем гнома. Удар смял сталь и раздробил кости; кровь хлынула из глазниц шлема мудрилы, и противник свалился, словно срубленный дуб.

Великий Морк, он наконец-то убил кого-то! «Моя быть орк», — подумал он. Воздух сотрясали боевые кличи, а на его тело градом сыпались удары со всех сторон. Гном, стоящий перед Гурлаком, ударил его в грудь боевым молотом, и пара ребер орка сломалась, подобно щепкам. Гурлак дико засмеялся и опустил дубину на руку, в которой гном держал оружие, переломав ему предплечье, а затем обрушил на череп мудрилы удар камня.

Гурлак повернулся, проведя своей узловатой дубиной по широкой дуге через частокол клинков и круглых щитов. Куда бы он ни посмотрел, везде видел дикие бородатые лица, глаза, горящие гневом, и рты, жаждущие испить его крови. Он рыкнул им в ответ, выбрал одного гнома потолще и швырнул ему в лицо камень. Враг быстро сообразил, что к чему, и поднял свой щит, отразив тяжелый снаряд. Но за то мгновение, что щит закрывал обзор гному, Гурлак успел броситься вперед и обрушить на него свою узловатую дубину. Момент был выбран как нельзя лучше — гном как раз опускал свой щит, и толстая дубина ударила прямо между золотистых глазниц шлема. Лицо воина скрыл поток крови. Он умер раньше, чем его закованное в сталь тело рухнуло на землю.

Теперь по всей расселине были слышны яростные орочьи крики: орки-вояки Баграша почувствовали разворачивающееся сражение и начисто забыли о черном орке и его охоте на ядокрыла. Размахивая рубилами и сшибалами, воющие орки прыгали с высокого уступа и осыпали поле брани своими тушами, словно живые снаряды катапульты. Баграш завыл от ярости, видя, что его орава совсем о нем забыла, и начал один за одним швырять в них огромные камни, что только добавило веселья внизу.

Под хор злобных криков гномы снова обступили Гурлака. Топор стукнул его по ляжке, а палица больно скользнула по колену. Что-то тяжелое ударилось о зад похожего на чайник шлема, сдвинув его вперед и закрыв Гурлаку обзор. Следуя инстинкту, он поднялся, стащил с головы этот тяжелый железный горшок и размозжил им голову гному, который уже приготовился вонзить свой меч в ляжку Гурлака. Шлем зазвенел, как колокол, сбив гнома с ног.

Каждый удар раздувал в Гурлаке пламя жажды крови. Вместе с безумной яростью росли и его силы; боль от ран и грохот поля брани сжимали его мышцы в стальные пружины. Чем яростнее он сражался, тем сильнее становился. Это было славно.

Эти размышления прервал палаш, глубоко вошедший в брюхо Гурлака. Удар был достаточной силы, чтобы пошатнуть его. Гурлак посмотрел вниз и увидел широкоплечего оскалившегося гнома в изысканно украшенном рогатом шлеме. Воин был закован в тяжелую чешуйчатую кольчугу до колена, испещренную угловатыми рунами, в левой руке он держал укрепленный сталью щит из лакированного дерева. Щит был искусно украшен резным изображением отрезанной орочьей головы.

Гурлак выплюнул в лицо гному сгусток крови и прицелился, чтобы обрушить свою дубину между рогов на его шлеме. Мудрила легко отразил удар щитом и вырвал меч из тела Гурлака одним движением мускулистой руки. Вместо того чтобы приготовиться к обороне, гном рванул вперед, выставив острие палаша, и вонзил его в левую ногу Гурлака, чуть выше колена.

С ревом Гурлак пнул гнома правой ногой. Он угодил прямиком в щит противника, и ему удалось отбросить дюжего гнома на несколько футов до того, как искалеченная нога отказалась поддерживать тело. Гурлак со злобным ворчанием жестко упал на раненое колено, и бородатая рожа гнома расплылась в дикой ухмылке. Мудрила, бормоча что-то на своем гортанном языке, поднял щит и устремился прямо на Гурлака.

Холодное зимнее солнце отражалось в лезвии гномьего палаша, нацеленного на толстую шею Гурлака. Орк отразил удар шлемом Баграша, сталь высекла искры о грубый железный шлем. Затем Гурлак взмахнул своей сучковатой дубиной, но гном блокировал удар щитом и ткнул клинком в рыло орка. Гурлак почувствовал, как острое стальное лезвие пронзило правую щеку и отрезало кусок уха. Захохотав, Гурлак взмахнул железным шлемом Баграша и обрушил его на правый локоть гнома. Чешуйчатый рукав гномьей железной рубахи взял на себя основную силу удара, но противник все же закричал от боли и пошатнулся.

А большего Гурлаку и не требовалось. Он вскочил на ноги, чувствуя, как хрустит кость и хрящ под кожей над левым коленом, и начал осыпать гнома градом тяжелых ударов. Первый из них пришелся на шлем врага, отколов один из длинных заостренных рогов, второй непосильной ношей лег на его правое плечо. Что-то треснуло — то ли шейные позвонки гнома, то ли сучковатая дубина; Гурлак не понял, да и ему было на это плевать.

Гном зашатался под мощными ударами. Гурлак решил закрепить успех, прицелившись в его лицо, но противнику в последний момент удалось отразить этот удар краем щита. Гном отступил назад, тряся головой и пытаясь прийти в чувство, но Гурлак неотступно нависал над ним. Каждый удар был мощнее и быстрее предыдущего, ведь в Гурлаке все сильнее закипала ярость боя. По деревянной поверхности гномьего щита пошли трещины, часть металлического крепежа отвалилась. Дубина Гурлака растрепалась и надломилась в нескольких местах, но орк не замечал этого. Он мог думать только о том, как пробить доспехи гнома и расплющить его череп, и каждый отраженный соперником удар только разжигал жажду крови в Гурлаке. С яростным ревом он швырнул железный шлем в гнома; шлем обрушился на его щит и с треском продавил вырезанное лицо. Рука гнома, держащая щит, была не готова к такому удару, она подалась вниз, открыв голову. Узловатая дубина Гурлака со свистом рассекла воздух, и удар сверху угодил гному прямо в лоб, разбив шлем на куски и разломав орочью дубину пополам.

От удара гнома зашатало. Шлем разлетелся на части, и кровь, хлещущая из разбитого лба, залила его глубоко посаженные глаза. Гурлак увидел, что противник беззащитен, и устремился вперед с кровожадным ворчанием. Он был так сосредоточен на том, чтобы покончить с врагом, что слишком поздно заметил огромную черную тень, распластавшуюся по дну расселины.

Шум битвы и запах пролившейся крови оказался для огромных ядокрылов с Вивернова пика, высившегося неподалеку, гораздо более привлекательным, чем крики и летающие недомерки. Когда в расселине разгорелся бой, полдюжины тварей с кожистыми крыльями снялись с насестов в горных пещерах и стали кружить в воздухе, подыскивая жертву. Одна из них облюбовала Гурлака. Подобно ястребу, она камнем упала с неба и схватила плечо орка своими когтями.

Гурлак понятия не имел, что же такое его ударило. Только что он был готов прикончить гнома, а теперь лежал, уткнувшись рылом в дно расселины, и на спине его стояло что-то весом с немаленького зубра. Резкая боль пронзила плечи, что-то похожее на острие меча терзало его ногу сбоку, омывая ляжку волнами кипящей боли. Затем он ощутил резкий рывок и увидел, как дно расселины удаляется от него: виверна снова поднялась в воздух. Гурлак выл от разочарования — тварь уносила его с поля брани.

Орк забился в лапах виверны, пытаясь перевернуться и отвесить ей хороший пинок. Гурлаку удалось вырвать правое плечо, но виверна издала шипящий визг и сильнее схватилась за левый бок. Кости трещали от хватки толстых когтей, впивающихся в грудь Гурлака. Орк болтался в лапах виверны над расселиной, но теперь он видел костлявую стреловидную грудину чудовища, нависающую над ним. Железный шлем Баграша остался внизу, но в руке у Гурлака все еще был один конец его сучковатой дубины. Без промедления он подтянулся и вогнал заостренный конец дубины в грудь виверны.

Виверна издала яростный визг и покачнулась, ее крылья бешено захлопали. Горячая красная кровь забрызгала лицо Гурлака, с ворчанием он выдернул дубину для второго удара. Но виверне хватило и одного, она разжала когти и с шипящим визгом выпустила орка, ее крылья лихорадочно бились в попытке удержаться в воздухе.

Ветер оглушительно свистел в ушах Гурлака, летевшего ко дну ущелья. В полете он перевернулся рылом вниз и среди сражающихся силуэтов стал высматривать самую большую группу гномов, чтобы обрушиться на нее… Но тут на пути встретилась земля.

***

Круарк попал на поле боя сразу после заката, когда бледная луна замерзшим серпом взошла над грядами Черного Утеса. Друхий беззвучно скользил по ледяным камням склона, черный плащ с капюшоном и темные доспехи делали его почти невидимым в глубоких тенях извилистой расселины. Охотящийся в тенях был так озабочен кашей, заварившейся у Черного Утеса, что заметил разрубленные и окровавленные тела, только когда оказался в самой их гуще.

Круарк, тихо проклиная свою беспечность, растворился в черной тени огромного валуна, а его рука непроизвольно потянулась к мечу, висевшему сбоку. Несколько долгих секунд он вслушивался в сумрак, пытаясь уловить малейшее движение своим острым слухом, но не было слышно ничего, кроме горного ветра, оплакивающего павших. Убедившись, что поблизости нет падальщиков, Круарк прокрался дальше и стал изучать хаос, царивший в расселине.

Охотящийся в тенях насчитал более двух дюжин тел — это были тела орков и, как он понял, гномов-клятвенников. Все выглядело так, словно гномы попали в орочью засаду, некоторые были убиты тяжелыми камнями, которые швыряли с уступа в шестидесяти футах над головой. Конечно, нескольких орков тоже зашибло, но все равно для зеленокожих это был венец тактического гения. Он не думал, что эти существа на такое вообще способны.

Круарк был одним из немногих охотящихся в тенях, которые действовали в наводненных орками землях к югу от горы Грома, он контролировал соблюдение интересов короля-чародея в этом регионе. Малекит многое сделал, чтобы обрушить мощный орочий Вааагх! на гномов, и это был краеугольный камень его плана по завоеванию Ултуана. Друхий прекрасно знал, что подбить орков на войну несложно, гораздо сложнее заставить их драться только с гномами, не отвлекаясь на остальных, кто может оказаться поблизости.

Пока что Круарку и его агентам удавалось направлять Вааагх! в нужном направлении, но по мере того как орочья орда росла и ее победы множились, сдерживать боевых вожаков становилось все труднее. Несколько могущественных вожаков уже замышляли заменить Грумлока на посту лидера Вааагх!, среди них был и один из его самых могучих карателей, черный орк по имени Шрамгор. Орудуя в ущельях и расселинах вокруг Черного Утеса, Шрамгор брал под свое начало всех орков, каких только мог найти, собирая отряд достаточно мощный, чтобы свергнуть Грумлока. Круарк сомневался, что Шрамгору это удастся, но его успех или провал значения не имели. Как только он попытается это сделать, другие отряды задумаются о такой возможности и начнут собственную игру, и весь Вааагх! лопнет к чертям собачьим.

А Шрамгор был близок к тому, чтобы бросить вызов Грумлоку, Круарк знал об этом. Он видел, как каратель послал гонцов в несколько самых могущественных местных отрядов с приглашением их вожакам собраться в его лагере. Круарк был уверен, что Шрамгору удастся убедить боевых вожаков и он получит силы, достаточные, чтобы открыто выступить против Грумлока, если только Круарку не удастся ему помешать. Но пока что охотящийся в тенях не мог ничего придумать.

Ему нужно было какое-нибудь тайное оружие, беспечная пешка, которая могла бы помешать планам Шрамгора, не выдав участия в этом друхий, и он должен был найти такую пешку до рассвета.

По расселине прокатилась гром. На секунду Круарку показалось, что со склона свалился валун и катится по камням, но затем звук перешел в гортанный хрип. Друхий пригнулся, снова слившись с тенями, и увидел уродливое тело, шевелившееся над грудой трупов.

Круарк с удивлением смотрел, как с пары трупов гномов-клятвенников скатился орк и затих на земле. Зеленокожий был невелик по сравнению со своими сородичами, у него не было оружия, а тело прикрывали только обрывки туники из бычьей шкуры. Мускулистое тело было покрыто ужасными ранами, а обе ноги изогнулись под странными углами к телу, но воин был все еще жив. Друхий знал, что ему не стоит так удивляться. Он уже убедился, что орки слишком тупы, чтобы обращать внимание на раны. Они либо сразу помирали, либо их истерзанным телам удавалось снова зарасти.

Друхий двинулся вперед, вытащив меч из ножен, чтобы закончить то, что не удалось гномам, но неожиданная мысль заставила его остановиться. Ясно, что битва закончилась вничью. Если бы победу одержали гномы, они унесли бы тела собратьев, чтобы похоронить их; если бы победа была за орками, они собрали бы гномьи тела для пиршества. Это означает, что поблизости есть небольшой отряд орков, который подходит для его нужд.

Круарк отпрянул поглубже в тень и, сузив глаза, оценил взглядом орка-недомерка. Несколько секунд спустя у него начал складываться план. Единственное, что ему нужно, — говорить как зеленокожий, и все сработает.

***

Заворчав, Гурлак напряг шею. Защелкали, становясь на место, позвонки. Он чувствовал, что его живот пронизывает что-то острое; пошарив правой рукой, Гурлак нащупал край гномьего шлема. С воем он выдрал заостренный шлем и выбросил его за расселину.

Луна только всходила, заливая горы морозным сиянием. Слишком поздно Гурлак обнаружил, что уже наступила ночь, хуже того — битва уже закончилась. Последнее, что осталось в его памяти, — ошеломленное выражение на лицах двух гномов-воинов, когда он рухнул на них. Его насмешило это воспоминание, и вдруг странный, искаженный голос заговорил с ним из тьмы.

— Недомерок! — сказал голос. Он был тонким и скрипучим, почти как у полудохлого гоблина. — Вставай! Морк приказывает тебе!
Глаза Гурлака расширились.
— Морк?
— А я что сказал? — отозвался скрипучий голос.
Гурлак нахмурился. Он попытался сесть и понять, откуда идет голос, но обнаружил, что обе ноги сломаны. Стиснув зубы и сконцентрировавшись, он начал с правой ноги: напряг мускулы и направил сломанные кости правой рукой на положенное место.
— Ты не очень похож на Морка, — проворчал он подозрительно. — Ты похож на гобла с башкой, набитой соплями.
Камень врезался в висок Гурлака.
— А откуда тебе знать, как я говорю? — проскрежетал голос. — Я вроде бы раньше с тобой не говорил?
Гурлаку пришлось признать, что здесь Морк его уделал. Морк все-таки был хитрюгой — хитрюгой, но бойцом.
— Что ты хочешь, Морк? — проговорил орк, вправляя правую лодыжку и разрабатывая ногу медленными круговыми движениями.
— Найди своего вожака, недомерок, — скомандовал Морк. — Скажи ему, как только рассветет, у Прохода Сломанного Ножа будет большая драка. — Если он и его банда не прибудут, я… — голос помедлил. — Я его накажу.
— Накажешь? — Гурлак нахмурился.
Еще один камень долбанул его по затылку.
— Примерно так, только он будет больше, — ответил Морк.
Гурлак перешел к работе над левой ногой, медленно покачивая головой.
— Баграш на это не идти, — мрачно сказал он. — Он не хотеть больше драться. Он хотеть только убивать ядокрылы.
Но от этих слов кровь Гурлака вновь начала закипать. Большая драка у Прохода Сломанного Ножа? Мысль разгоралась в пустоте за его глазами.
Внезапно он крутанулся, отыскивая источник голоса, но увидел лишь тьму. Его глаза расширились. Неужели? Вдруг и правда с ним говорит Морк?
Медленно он подтянул под себя сломанные ноги и, пошатываясь, поднялся. Израненные руки Гурлака сжались в предвкушении.
— Баграш не драться, а я — буду, — сказал он, и его губы растянулись в кровожадной ухмылке.
— Ты и какая банда? — спросил Морк. Его пронзительный голос эхом отдавался от каменных стен расселины, приходя, казалось, сразу со всех сторон. Слова сочились презрением. — Ты просто недомерок.
Глаза Гурлака сузились.
— И что? — прорычал он. — Ты хотеть видеть, как дерется Гурлак?
С опозданием он обнаружил, что под рукой нет никакого оружия. Спешно он осмотрелся вокруг и обнаружил пару тел черных орков, лежавших лицом вниз. Гурлак кинулся вперед и выхватил их рубилы. Ощущение железных рукоятей в руках воспламенило его кровь. Он поднял оба оружия к небу и зарычал в гневе.
— Ты смотреть на меня, Морк! — прогремел он. — Я показать тебе драка, которой ты не видел никогда! Гурлак крутанулся и рванул вниз по расселине, устремляясь к пещерам у подножия горы, где надеялся найти Баграша и его парней.
Круарк наблюдал, как коротышка исчезает из его поля зрения. Затем он улыбнулся и отхлебнул из фляжки, чтобы промочить саднящее горло. Все вышло проще, чем он ожидал.

---------------------------------------------------------------

Пещера Баграша напоминала морщину, глубоко въевшуюся в стену каньона. От зловонного чада орочьих котлов ее гранитные выступы покрылись желтыми и черными пятнами. Каменистый пол был залит всеми видами грязи, какие только можно вообразить. Ошметки чего-то или кого-то превратились в скользкий ковер под десятками тяжелых лап. Из гулких глубин пещеры доносился визг и злобные крики. Похоже, свора гоблинов дралась за объедки или пыталась запихнуть одного из своих собратьев в дымящийся котел.
Когда Гурлак ввалился в логово Баграша, под его ногами захрустели обломки старых костей. В дрожащих тенях мелькали плотные силуэты. Выжившие члены маленькой толпы Рылобоя не оставили прибытие Гурлака без внимания и отвернули свои костистые черепа от котлов, не переставая, однако, перемалывать тяжелыми челюстями вареные хрящики и кости.

В дикой бойне с мудрилами, приключившейся всего несколько часов назад, выжило не так много орков — чуть больше дюжины. Но уцелевшие парни Баграша получили хотя бы возможность нормально поесть. Прежде чем обе стороны отступили с импровизированного поля боя, орки утащили с него все, что могли, и теперь запах вареной гномятины щекотал Гурлаку ноздри. Его брюхо клокотало так громко, что оказавшиеся рядом парни в попытке защитить жратву оскалили зубы, но у Гурлака не было времени на такие мелочи. У него была цель.
«ДРАКА! — проревел Гурлак, и его кровожадный клич звучно отрикошетил от каменных стен. — Большая драка у Прохода Сломанного Ножа! Кто идти с моя?»

Рев Гурлака был так оглушителен, столь яростен, что даже гоблины в изумлении заткнулись. Десятки глаз-бусинок раскрылись в изумлении. Гурлак наблюдал, как злобные гримасы на мордах орков Баграша превращаются в узкие одобрительные ухмылки. Как вдруг в глубине пещеры замаячила громадная фигура, и из темноты раздался раскатистый голос.
«Твоя», — прорычал Баграш Рылобой. Вожак черных орков выпрямлялся в полный рост, лязгая проржавевшими железными доспехами. Широкие плечи и грубый затылок уперлись в заляпанный жиром потолок пещеры, отблески костров заплясали на издолбленном нагруднике Баграша и тускло замерцали на кончиках его изогнутых клыков. Его налитые, сочащиеся ядом глаза сверкали, будто мрачная зеленая луна над головой Гурлака.

«Твоя все загубить!» — рычал Вожак, и голос его набирал силу подобно надвигающейся грозе. Костры осветили лезвия двух рубил. От долгого бездействия они затупились и покрылись красной ржавчиной. «Твоя — худшая приманка из всего, шо моя видеть», — прорычал Баграш и шатающейся походкой начал надвигаться на Гурлака. Черный орк пнул тяжелый железный котел, стоявший на его пути, и тот вдребезги разлетелся о каменную стену: «Кто тогда говорить драка с мудрилой? Кто говорить, пущай ядокрыл лететь? Кто забрать моя большая шапка?»

Словно лавина из железа пополам с зеленой кожей, Баграш набросился на Гурлака. От такого зрелища орк-задохлик во имя своей жалкой жизни был бы готов улепетывать, что есть мочи. Но только не сегодня. Не тогда, когда на губах еще чувствуется вкус крови мудрил, а лапы ласкает пара добрых рубил. Гурлак встал покрепче и сжал кулаки. «Морк говорить...» — начал он.

…Конец фразы утонул в оглушительном реве Баграша — он всерьез был намерен своим грубым оружием сделать кашу из Гурлака.
Но Гурлак не намерен был отступать с пути Вожака. Он стоял прямо, от крика черного орка кости его затрещали, кровь закипела. Гоблины, визжа от ужаса, кинулись врассыпную. Как же удивился Баграш, когда Гурлак запрыгнул на него и начал молотить по груди и рукам своими рубилами?! Железо яростно скрежетало о железо, шероховатые лезвия высекали искры из грубой брони черного орка, пурпурно-красная кровь, вязкая как клей, лилась из полдюжины царапин… Единственный зрячий глаз вожака так и раскрылся в сиюминутном изумлении. Гурлак издал торжествующее рычание, но оно было прервано рубилом Баграша, метко направленным левой рукой прямо в бок.

Если бы Гурлак не прижался плотнее к Баграшу, удар перерубил бы его пополам. Как бы там ни было, кулак Рылобоя и нижняя

четверть его клинка обожгли Гурлаку добрую часть ребер и оставили в боку глубокую рану. Его отбросило в сторону, словно тот несчастный котел, и он врезался в тройку парней вожака, разбросав их, как кегли. Боль застонала в жилах Гурлака, его мышцы натянулись, как канаты, а взгляд, переполненный радостной, красной ярости, метнулся в сторону бегущего к нему черного орка.

И снова Гурлак озадачил обезумевшего Баграша, вскочив на ноги и рванув навстречу. Он пронырнул под очередным увесистым ударом и саданул обоими рубилами по правому колену вожака, почти перерубив мясистую лапу. С яростным криком Рылобой припал на раненую конечность и попытался схватить Гурлака широко разинутой пастью. Но орк-недомерок успел повернуться на одной ноге и глубоко вонзил свои клинки прямо в шею Баграша. Бугристый череп черного орка камнем покатился по пещере, успев свалить с ног неосторожного гоблина, и остановился у одной из стен.

Целых десять секунд Гурлак продолжал терзать все еще дергающееся тело Рылобоя, пока не понял: вожак мертв. Еще секунд десять ушло на то, чтобы рубить труп — просто потому, что ему это нравилось. И только тогда Гурлак повернулся к остальным оркам. Они смотрели на него с изумлением, замешательством и страхом.
«МОРК ГОВОРИТЬ ДРАКА! — завопил Гурлак, потрясая окровавленными рубилами. — Проход Сломанного Ножа, с первым солнцем! Кто идти с моя?!»

Толпа отвечала кровожадным воем и лязгом оружия. Казалось, что отрубленная голова Баграша с недоумением смотрит, как остатки его ребят его покидают.

***

Круарк добрался до края узкого выступа и вдохнул холодный предрассветный воздух. Высокорожденный темный эльф ястребом перескочил узкое ущелье, плащ трепетал за его спиной. Он ловко приземлился и быстро побежал на север, следуя за эхом топота орков. С помощью орка-недомерка он хотел помешать замыслам боевого вожака Шрамгора поднять восстание. И план его работал даже лучше, чем он надеялся. Настолько хорошо, что Эльфу было непросто угнаться за кровожадными тварями, бегущими через ночь к Проходу Сломанного Ножа.

Высокорожденный надеялся, что недомерок просто передаст послание «Морка» толпе и подстегнет ее к действию. Он и не мечтал, что этот чахлый звереныш убьет ее боевого вожака и во весь опор погонит орков на север. Круарк не сомневался, что такой маленький отряд враги просто изрубят на куски. Но он был также уверен, что это нападение посеет достаточно хаоса и подозрений среди возможных союзников Шрамгора, что в итоге разрушит его планы свергнуть боевого вожака Грумлока и взять власть над зарождающимся Вааагх!

Но это, разумеется, при условии, что коротышка и его отряд успеют вовремя. До рассвета оставалось не больше часа, а Круарк уже устал считать количество раз, когда орки поворачивали не туда, петляли в извилистых горных тропах, и он был вынужден выслеживать их заново.
Высокорожденный бежал по узкому выступу, не боясь провалиться в раскинувшуюся поблизости пропасть. Он подсчитал, что до прохода осталось не больше полумили, и толпа подходит к нему с юго-запада.

Он ловко обогнул широкий выступ слева и увидел извилистую лощину, устремившуюся на север, примерно в сторону прохода. Но коротышки с его отрядом там не было! Круарк резко затормозил, его узкая грудь вздымалась и опускалась. И тут где-то справа он услышал злобные крики.

Тихо бормоча проклятия, высокорожденный развернулся и пошел по своим следам обратно, пока не увидел узкий проход, примыкающий к лощине и ведущий на восток. Круарк заскрипел зубами. Сейчас недомерок хотя бы вовремя понял, что свернул не туда, и отряд не успел уйти слишком далеко. Но высокорожденному от этого было не легче…

Еще один слабый звук отразился от камней — на этот раз его источник был на северо-западе. Темный Эльф замер, его глаза сомкнулись в щелки, и он напряг весь свой острый слух. Через мгновение звук повторился; звук суматохи и лязга добротной стали. «Кольчуга и латы», — смекнул высокорожденный. Он слишком хорошо знал этот звук. Гномы шли через каньон возле прохода.

Он еще немного простоял неподвижно, прислушиваясь к эху и пытаясь определить расстояние до его источника. Похоже, крупный отряд гномов двигался на юг и восток. Круарк чертыхнулся. Через несколько минут они встанут на путь, по которому орки идут к каньону. Если они столкнутся, недомерку и его жалкому отряду несдобровать.

С востока все еще доносилась перебранка орков. Круарк в отчаянии закатил глаза. Пока не поздно, он должен направить этих вояк в нужном направлении. Отчаянно шипя, он разбежался, перепрыгнул на другую сторону ущелья и устремился по узкому навесу туда, где скрежетал яростный голос недомерка.

***
Гурлак метался из стороны в сторону, рассеянно взмахивая своими рубилами и высекая искры из скал. Гоблины визжали и разбегались, но он не обращал на них никакого внимания. Близился рассвет, проход был где-то рядом, но проклятые стены ущелья загораживали его. Мысль о том, что он пропустит хорошую драку, сводила его с ума, но не помогала понять, куда нужно идти. Ущелье сужалось еще сильнее, а затем разделялось на два прохода: один шел, видимо, на восток, а второй вроде как на север, но очень может быть, что тоже на восток.
«Куды?!» — заорал он, обращаясь к самому себе. Он обернулся еще раз, его рубила резали воздух.
Один из орков поднял свою сшибалу и указал ею на восточный проход. «Туды?» — предположил он.

Гоблин Большеух потряс своей бородавчатой головой. Он выплюнул решительное «нет» и показал на путь, ведущий к северу: «Туды!» Несколько его братьев согласились, запрыгав на месте и указывая в том же направлении палками и ножами. Орки зарычали — инстинктивно они не доверяли этим маленьким вероломным негодяям. Гоблины с шипением сделали шаг назад и обнажили ножи. Гурлак уже был готов перебить их всех до единого, когда услышал знакомый пронзительный голос, рассекающий умирающую ночь.
«Недомерок! — взвизгнул Морк. — Что ты делаешь? Уже почти рассвело, а ты идешь не туда!»
И орки, и гоблины повернули головы и стали всматриваться в небо. Большеух почесал свой круглый нос. «Это хто?» — спросил он.
«Морк! — закричал Гурлак, и сердце его запрыгало. — Куды идти на большая драка?»
«Морк? — недоверчиво проворчал Большеух. — И с каких пор голос Морка похож на голос остроухой бабы?»

Камень размером с птичье яйцо угодил гоблину прямиком между глаз и вызвал характерный хруст. Большеух умер, не успев коснуться земли. Больше вопросов не последовало.
«Глупый недомерок, — проворчал Морк. — Зачем мне тебе говорить? Ты все равно туда не успеешь».
Одна только мысль о том, что он пропустит бой, чуть было не вызвала у Гурлака приступ ярости. «Покажи! — потребовал он, пригрозив рубилами небу. — Гурлак быстрый! Быстрее, чем ядокрыл!»
«Да ты опять заблудишься», — усмехнулся Морк.
«Нет! — завопил недомерок. — Покажи путь!!! Теперь Гурлак повернуть туды!»
Пронзительный голос замолчал, дав мозгам Гурлака побороть ярость. Затем Морк произнес: «Ступай назад, недомерок. Возвращайся в ущелье и иди на север как можно быстрее. Никуда не сворачивай. Поторопись!»
Гурлак оскалился от удовольствия. Он повернулся к толпе. «Слово Морка! — заявил он. — Назад! Назад в ущелье! Мы идти на север, а потом драться!»

Орки одобрительно закричали, а гоблины затянули злобную песенку. Гурлак вознес оружие над головой и проревел клич вызова — клич, на который через секунду отозвался глубокий утробный рев гномьего боевого рога.

***

Звук рога вызвал среди орков оживление. Круарк смотрел за тем, как недомерок продирается сквозь свой отряд, а затем бежит по теснине обратно, издавая нечеловеческий рев. Через пару секунд орки вскочили на ноги и принялись размахивать над головой своим грубым оружием.

Еще раз донесся звук боевого рога. Теперь уже ближе. Гномы определенно были к югу отсюда. Круарк закрыл лицо руками. «Подстегнуть недомерка казалось не такой уж плохой идеей», — думал он с сожалением.

Темный эльф задумчиво втянул воздух и посмотрел на север. Гномы постепенно приближались и должны были непременно перехватить орков довольно далеко от прохода — к югу от него. Если только попробовать…

Круарк бросил взгляд на ущелье, оценив скорость орков. Как бы быстры они ни были, он мог двигаться быстрее, прыгая от выступа к выступу. Тяжело вздохнув, он поднялся на ноги и побежал.

***

Гномы-клятвенники шли плотным строем. Их тяжелая слаженная поступь и лязг стальных доспехов сплетались в ритмичный военный марш, звонко отскакивающий от склонов каньона. «Бум-бум-бум-бум», — словно бой боевых барабанов самого Бога-Предка. Откуда-то с юга все еще доносились дикие крики их заклятых врагов. Но этот отряд не желал повторять ошибки своего разведывательного авангарда. Уцелевшие в осаде орков возле Виверного пика, они все еще остро переживали удар по своей чести и жаждали мести. Они шли во главе колонны, их топоры тускло сияли в жемчужной предрассветной дымке.

Круарк спешил на север, чтобы встретить идущий отряд. Он карабкался по крутым скалистым склонам и прыгал с одного уступа на другой, чтобы опередить кровожадных орков. Через несколько долгих минут и пару мгновений, когда волосы у него вставали дыбом от того, что очередной прыжок через слишком уж широкое ущелье казался невозможным, он добрался до широкого каньона, идущего с северо-запада. Звук гномьих шагов волной прокатился по расщелине. Круарк ринулся по гребню, пока не увидел то, что надеялся: узкое ущелье выходило из каньона и загибалось назад к северо-западу. Он присел у входа в него, переводя дыхание и заряжая арбалет.

Через мгновение показались гномы. Круарк смотрел, как они маршем обходят небольшой изгиб каньона. Ужас коснулся его, когда в поле зрения стали появляться все новые и новые шеренги. Гномов было не менее сорока — настоящий живой таран из плоти и стали. Глаза воинов из первых шеренг горели жаждой боя. По ярким царапинам на их оружии и броне Круарк понял, что это были те, кому удалось выжить во вчерашней битве.

Гном, что шел в середине первой шеренги, был без шлема. Ужасная рваная рана рассекала его покатый лоб почти до переносицы. Похоже, именно этот удар и лишил его защиты головы. «Это поборник», — подумал Круарк, разглядывая богато украшенную чешуйчатую броню и искусно изготовленный палаш, висящий на поясе.

Недалеко к югу от того места — меньше, чем в ста ярдах — раздавался топот недомерка и его орков, спешащих на звук марша. Он получал право только на один выстрел.

Когда гномы были чуть больше, чем в десяти ярдах от него, Круарк вышел из укрытия, издав душераздирающий боевой клич. Темный эльф увидел, как глаза раненого поборника раскрываются от изумления, выбрал левый глаз и пустил в него арбалетную стрелу.

Звеня сталью, тело поборника рухнуло наземь. Его товарищи замерли в смятении, а затем обратили свой взор на уступ и взвыли от ярости. Круарк показал им неприличный жест и побежал, спасая свою жизнь. Он несся по гребням скал, уводя гномов в сторону Прохода Сломанного Ножа, и гномы преследовали его по пятам.

***

Гурлак услышал, как хор гномьих голосов сотряс воздух ненавистью где-то впереди, и удвоил скорость, прокричав ответный вызов. Он и его толпа вернулись в ущелье и, как им казалось, уже целую вечность бежали на север. Небо над головой постепенно светлело. Не единожды ему хотелось свернуть в один из проходов, ведущих из кажущегося бесконечным ущелья. Но всякий раз он вспоминал о слове Морка и не менял направления.

Гурлак продолжал бежать вперед, когда над горными пиками взошло солнце. Гномьи голоса стали затихать, орки не могли догнать мудрил. С разочарованием он понял, что те бегут по соседнему ущелью, что к северо-западу, и почему-то удаляются от них. Гурлак завыл от ярости. Если это Морк так шутит…

И тут ущелье неожиданно закончилось широкой площадкой, раскинувшейся между двумя огромными пиками. Неуклюжие фигуры стояли поодаль друг от друга по всей ширине прохода. Гурлак видел рогатые шлемы, оттененные восходящим солнцем, и драные знамена, развевающиеся на разряженном горном воздухе. Недомерок с удивлением уставился на боевых вожаков и их парней, которые в свою очередь глядели на юг, пытаясь понять, что там за шум.

Гурлак со своей маленькой толпой выскочил в проход, воя от жажды крови. Боевые вожаки ответили вызывающим ревом и стали сотрясать рубилами. Через несколько секунд из другого ущелья справа от Гурлака появилась колонна гномов-клятвенников, жаждущих боя.
Маленькая черная фигура перемахнула через голову Гурлака, выскочив под кряжами на юге из густой тени. Она ударила одного из боевых вожаков в морду. Гурлак слышал, как снаряд угодил в затылок, и почувствовал прогорклую вонь пролитой крови. Боевой вожак зарычал от боли, и гномы зарычали в ответ. Боевые горны сотрясли воздух, и проход вдруг задрожал под поступью бегущих ног. Обе стороны устремились друг на друга.

Гурлак со своей толпой оказались прямо между ними. Через мгновение их затянул водоворот плоти, дерева и стали.

В мгновение ока Гурлака окружило море врагов. Воя от звериной радости, он щедро отвешивал удары рубилами всем, до кого мог дотянуться. Клятвенник напал на него слева, намереваясь сверху нанести удар топором, но Гурлак своим тяжелым клинком раскроил его череп. Другой гном сумел подобраться ближе и ударил его в грудь боевым молотом. Гурлак плюнул воину в лицо кровью и нанес чудовищный удар, по самое плечо отрубив руку, сжимавшую щит. Черный орк сильно располосовал ему спину, пытаясь добраться до клятвенников. Но обезумевший от ярости Гурлак повернулся на пятках и вонзил в огромный хребет орка оба рубила.

За какие-то секунды Гурлак получил десяток ран и уже брызгал дымящейся кровью. Гоблины кричали, их затаптывали или разрубали пополам могучим оружием. Гурлак видел, как три мерзавца прыгнули на клятвенника. Одного расплющило в воздухе взмахом молота гнома, но второй смог уцепиться за щит и потянуть его вниз, что дало третьему возможность рвануть вперед и дотянуться до его горла ржавым ножом.

Справа от Гурлака два клятвенника обступили огромного боевого вожака орков. Гномы сражались со смертельной эффективностью, разрубая Боевого вождя на куски шквалом ударов топоров. Но не успел труп Боевого вождя упасть на землю, как Гурлак оказался за спинами гномов и нанес им мощнейшие удары рубилами, добавив в общую кучу еще два тела.

Орк-сшибала попал по голове Гурлака сбоку, превратив его ухо в жалкий ошметок. Но недомерок развернулся и вонзил одно из своих рубил прямо в его оскалившуюся морду. Это мог быть кто-то из его толпы, но сейчас это не имело ни малейшего значения. Словно пьяница, шатаясь, Гурлак пробивался сквозь водоворот тел и стали, убивая всех на своем пути. Отовсюду на него сыпались удары, но это только раззадоривало его.

Казалось, хаос битвы может продолжаться бесконечно. Наступил момент — может быть, после четвертого или пятого попадания по башке Гурлака — когда он просто потерял счет времени, сосредотачиваясь только на том, чтобы убить стоящего перед ним. Скоро гномы закончились, и он перешел на черных орков. Когда кончились и те, остались только гоблины, а его ноги были переломаны в слишком многих местах, чтобы он мог гоняться за мелюзгой. Он швырнул в их удаляющиеся спины свои рубила и даже сумел убить парочку, пока остальные не скрылись из виду.

Грудь Гурлака вздымалась от напряжения. Он валялся среди кучи трупов. Орк смутно представлял, что все его тело с головы до ног покрыто многочисленными ранами, но это не имело большого значения. Недомерок оглядел поле, усыпанное мертвецами, и почувствовал, что смеется. Он единственный, кто остался. Клятвенники, боевые вожаки и их парни, его собственная небольшая толпа — все погибли, и ко многим смертям он сам приложил лапу.

Гурлак запрокинул голову и завыл от радости. Так вот что значит жить!

***

В тридцати ярдах от места побоища Круарк тщательно прицеливался в голову недомерка. Он положил палец на курок арбалета. Ему осталось спустить последний конец в воду, и миссию можно считать завершенной.

План сработал лучше его самых смелых ожиданий. На пару секунд показалось, что Боевые вожди будут иметь преимущество над клятвенниками, ведь тех было меньше. Но какое бы безумие ни владело орком-недомерком, именно оно превратило его в сеющий разрушения вихрь. Он проходил через толстую сталь, не замечая удары, способные разрубить орка в два раза больше него самого, и убивал все на своем пути. Круарк признался себе, что никогда не видел ничего подобного.

Палец Круарка коснулся курка. Но в последний момент он задумался. Ему будет почти жаль убивать такого зверя. Недомерок представлял собой силу разрушения, которая может очень приходиться, если Шрамгор продолжит бросать вызовы Грумлоку. Управлять орками — все равно, что пытаться отвести в сторону лавину. Но, как и в случае с лавиной, все, что попадется им на пути, — умрет.

Темный эльф улыбнулся и осторожно отложил арбалет в сторону. «Возможно, это начало интересного сотрудничества», — подумал Круарк.

КОНЕЦ

---------------------------------------------------------------